О Соколове известно много. О Соколове - почти ничего. |
23.11.1924. – Умер во Франции следователь Николай Алексеевич Соколов, расследовавший убийство Царской Семьи
Следователь Соколов: "Страдания Царя - это страдания России"
Дело его жизни и смерти
Николай Алексеевич Соколов (21.5.1882–23.11.1924), следователь по делу об убийстве Царской Семьи. Родился в купеческой семье в Мокшане Пензенской губернии. Закончил гимназию в Пензе, затем юридический факультет Харьковского университета. В 1907 г. Николай Алексеевич стал судебным следователем Краснослободского участка родного Мокшанского уезда. Это было смутное время так называемой "первой революции" со всплеском преступности.
Он прекрасно понимал и не раз говорил, что «без Бога на небе и без Царя на земле России и русскому народу не жить»..
Февральскую революцию Николай Алексеевич воспринял как катастрофу и тем более богоборческий октябрьский переворот. Он с глубокой сердечной болью принял известие об отречении Царя, наотрез отказался сотрудничать с советами. Сославшись на болезнь сердца, уволился со службы. Убийство Государя и всей Царской Семьи побудило его, переодевшись в крестьянское платье, отправиться в Сибирь, к белым. Долг призывал его туда, где поднималось знамя национальной борьбы с захватчиками власти.
Предъявив рекомендательные письма в администрации адмирала А.В. Колчака, Соколов получил назначение в Омский Окружной суд судебным следователем по особо важным делам. Первая встреча с адмиралом Колчаком состоялась 5 февраля 1919 г., а уже 7 февраля Николай Алексеевич начал свой тяжелейший труд по раскрытию убийства Царской Семьи. Имея широчайшие полномочия, он не знал ни сна, ни отдыха. 3 марта ему вручается охранная грамота.
«Верховный правитель России. 3 марта 1919 г. № 588/Б-32, гор. Омск.
ВСЕМ
Настоящим повелеваю всем местам и лицам исполнять безпрекословно и точно все законные требования Судебного Следователя по особо важным делам Н.А. Соколова и оказывать ему содействие при выполнении возложенных на него по моей воле обязанностей по производству предварительных следствий об убийстве бывшего Императора, его семьи и Великих князей.
Адмирал А. Колчак. Исполняющий обязанности директора канцелярии Верховного правителя генерал-майор В. Мартьянов».
4 марта следователь Соколов выезжает в Екатеринбург и в Алапаевск... С 8 марта по 11 июня 1919 г. Соколов проводил следственные действия в Екатеринбурге. Изучив все материалы, которые были собраны до него, Соколов вновь и вновь лично осматривал дом Ипатьева в Екатеринбурге, расспрашивал очевидцев и допрашивал свидетелей. Как только сошёл снег, он организовал небывалые по масштабам поисковые работы в урочище Четырех Братьев и на много километров вокруг. Были обследованы 29 шахт, но всё вело к Ганиной яме.
Пройдя пешком 20 верст от Екатеринбурга до урочища Четырех Братьев по старой Коптяковский дороге, осмотрев местность вокруг этого урочища, допросив жителей деревни Коптяки и смотрителей железной дороги, проведя доступные в то время криминалистические экспертизы, Соколов пришел к однозначному выводу: Царская Семья была убита, трупы расчленены и сожжены при помощи керосина, а обугленные останки уничтожены серной кислотой.
Было установлено, что ровно через сутки после зверства в Екатеринбурге в Алапаевске были убиты Великие князья Сергей Михайлович, Игорь Константинович, Иоанн Константинович, Константин Константинович, князь Владимiр Палей, Елисавета Феодоровна – Великая княгиня, сестра Царицы, инокиня Варвара.
Расследование по убийству в Алапаевске начал 11 октября 1918 г. член Екатеринбургского окружного суда И. А. Сергеев. 7 февраля 1919 г. его возглавил Н.А. Соколов. Непосредственный начальник Николая Алексеевича генерал М.К. Дитерихс, характеризуя тройное убийство летом 1918 г. в пределах бывшей тогда Пермской губернии (Царской Семьи, брата Государя Великого князя Михаила Александровича и алапаевских узников), называл их «особо исключительными по зверству и изуверству, полными великого значения, характера и смысла для будущей истории русского народа».
Карты местности и свидетельские показания, ещё свежие следы жуткого преступления, безмолвные свидетели – вещественные доказательства... всё было собрано и описано. Полторы сотни фотографий, лабораторные исследования бурых пятен крови на досках пола расстрельной комнаты, пробы грунта, пропитанного человеческим жиром (из костров на Ганиной яме), обожженные лоскуты одежды и кожи. А затем последовал длинный и опасный путь через Омск и Читу на Харбин для спасения следственного материала. Но и здесь он продолжает работать, анализировать и систематизировать находки, допрашивать всех, кто имел к этому делу хотя бы малое отношение.
После гибели адмирала Колчака Соколов перебрался в Европу. 16 июня 1920 г. Николай Алексеевич прибыл в Париж, в предместье которого поселился. Здесь его труд продолжается: он пишет отчет о расследовании убийства Царской Семьи для вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны. Факт убийства установлен, убийцы известны, попытка сокрытия следов преступления налицо. Десятки свидетелей опрошены, улики собраны, восемь томов дела подготовлено для передачи в суд. Только суда нет человеческого, потому что нет законного государства, законной власти, в СССР царит беззаконие и террор, на Западе – ложь и равнодушие...
Николай Алексеевич Соколов был найден мертвым в саду дома, где жил. Было ему всего 42 года, и причина смерти точно не была установлена. Но что бы впоследствии ни пытались утверждать другие "исследователи", они по сути ничего не могли противопоставить железной логике следователя Соколова. На его скромной могиле во французском городе Сальбри начертаны слова из Псалтири «Правда Твоя – правда вовеки!».
Незаконченная книга Н.А. Соколова "Убийство Царской Семьи" («смерть настигла его посреди работы», - пишет в предисловии ее публикатор князь Н. Орлов) была напечатана в 1925 году. Однако многое в опубликованном тесте настораживает: как готовили публикаторы к печати книгу, написанную "до середины"?
Выводы следствия Соколова к тому времени уже были изложены в книгах Р. Вильтона и М.К. Дитерихса, имевших копии следственного дела. Известно, что Соколов продолжать собирать сведения в оном направлении – о причастности к цареубийству еврейского банкира Я. Шиффа, главы американского финансового мiра, финансировавшего революцию в России. В 1939 г. в белградском "Царском вестнике" (№ 672) было опубликовано такое свидетельство об этом.
Юрий Воробьевский - Следователь Соколов: «Страдания Царя - это страдания России»
23 ноября 1924 года, 85 лет назад скончался при невыясненных обстоятельствах в Сальбри (Франция) следователь Николай Алексеевич Соколов, расследовавший убийство Царской Сем
23 ноября 1924 года в садике своего дома под Парижем мёртвым найден Николай Алексеевич Соколов, следоваель по делу об убийстве Царской Семьи. По официальной версии, смерть наступила от разрыва сердца. Однако семье, оставшейся в России, сообщили, что он умер от огнестрельного ранения. Вскоре стали очевидны обстоятельства, которые сделали гибель сорокадвухлетнего следователя ещё более загадочной..
...Стемнело. Где-то на краю деревни орали красноармейцы - пили второй день кряду.
В избе раздался стук.
-Кто?
- Пусти переночевать до утра.
Хозяин, человек бывалый, только что с каторги - революция спасла его от большого срока, - отворил. Вошёл сутулый худощавый бродяга. Керосинка за столом осветила его лицо. Направляясь к печи за хлебом, хозяин зыркнул взглядом на пришельца ещё раз. Внешность - самая неприметная, но отталкивающая: землистый цвет лица, большой рот с толстыми губами. Взгляд чёрных глаз насторожен. Гость повёл глазами по сторонам, и тут стало ясно, что один глаз у него неживой, искусственный. Мужик сел за стол с караваем в руках. Теперь бродяга тоже мог рассмотреть его. Рука потянулась к шапке.
-Сиди! Не бойсь, не выдам... - и, прижав каравай к сердцу, стал сноровисто, на себя, нарезать ровные ломти.
Пришелец ушёл, когда ещё не рассвело. Хозяин сунул ему в руку что-то мягкое.
-На, возьми вот, твоя шапка уж больно хороша, догадаются.
Кто бы мог представить себе такую встречу! Прямо как в авантюрном романе! Бежав из Пензы от большевиков, судебный следователь пробирался к белым. И вот набрёл-таки на избу мужика, дело которого расследовал года три назад. Дело было жуткое: убийство и ограбление. Теперь оба враз узнали друг друга. И недавний «убивец» не выдал. Вспомнил, наверное, как после ареста запросто пили чай, курили и говорили с этим вышедшим из мужицкого сословия следователем. И вдруг пропало у преступника желание упорствовать, сознался во всём, плакал, пришло покаянное чувство...
Удивителен Промысл Господень! Он явно вёл Николая Алексеевича Соколова к той важной цели, которая обозначится уже совсем скоро.
Через несколько месяцев своим каллиграфическим почерком он напишет: «1919 года, февраля 7 дня, судебный следователь по особо важным делам при Омском окружном суде НА Соколов, прибыв лично к бывшему главнокомандующему Западным фронтом генерал-лейтенанту Дитерихсу, предъявил ему ордер г. министра юстиции от 7 сего февраля N 2437 и просил его выдать находящееся у него дело об убийстве бывшего Императора Николая Александровича и членов его Семьи...»
На зелёное сукно стола легла папка. Двести шестьдесят шесть пронумерованных, прошнурованных и скреплённых сургучной печатью страниц. Лицо следователя было сосредоточено, он нервно прикусывал усы, что говорило о крайней степени волнения. Это дело станет главным в его жизни.
Сбор материалов, осуществлённый его предшественником, грешил в лучшем случае дилетантизмом. Это было вид но и по бумагам, и на месте преступления.
Двадцать три ступеньки вниз - и Соколов оказался в подвальном помещении Ипатьевского дома. Прирождённый охотник, взгляд он имел цепкий. Практически сразу подошёл к подоконнику, что-то необычное привлекло его внимание. Эта деталь не была зафиксирована в документах! В протоколе осмотра следователь запишет: «На самом краю подоконника чернилами чёрного цвета весьма толстыми линиями сделаны одна за другой три надписи: "24678 ру. Года", "1918 года", "148467878 р", а вблизи их написано такими же чернилами и тем же почерком "87888". В расстоянии полувершка от этих надписей на обоях стены такими же верными линиями написаны какие-то знаки, имеющие следующий вид.
Эта короткая надпись послужит началом ритуальной версии убийства Царской Семьи. Наиболее убедительную расшифровку «тайных знаков» дал находившийся в эмиграции русский ученый-лингвист М. Скарятин. В 1925 году в Париже под псевдонимом Энель он выпустил книгу «Жертва», в которой обосновал свой вывод: «Эти знаки являются тройной еврейской буквой «ламед», написанной на трёх языках: древнееврейском, самаритянском и греческом ("лямбда"). Энель утверждал, что эти три языка в понятиях каббалистов «достойны быть выразителями божественного откровения». Тройное начертание "ламеда", считал Энель, сделано человеком, владевшим чёрной магией. Этот человек сделал надпись как бы "вверх ногами"»... (Мультатули П. «Свидетельствуя о Христе до смерти...» М., 2006. С. 727). Смысл этого антихристианского перевёрнутого начертания таков: «Здесь, по приказу тайных сил, Царь был принесён в жертву для разрушения государства. О сём извещаются все народы».
Одновременно три из четырёх знаков обозначают «некам» (месть). Вскоре Воскресенскую площадь, что перед Ипатьевским домом, переименуют в площадь Народной мести.
28 июля 1918 года следователь Николай Соколов прибыл в мрачный уголок екатеринбургского леса. Место это называлось зловеще: урочище Четырёх Братьев. Всё, что было найдено вокруг шахты, скрупулёзный следователь занёс в специальную папку. «На руднике в урочище Четырёх Братьев найдено: Предмет №...», а дальше подробно перечислялись многочисленные осколки бриллиантов, кусочки стёкол от очков, пряжки от туфель и крючки от корсетов убиенных...
Руководивший общим ходом расследования генерал Дитерихс сделает позднее важный вывод: «Прежде всего найденные кусочки шейных шнурков и цепочек носят следы порезов их, что могло произойти при отделении голов от тел режущим или рубящим оружием. Далее, при операции отделения голов с тел катились порядочные по величине и весу фарфоровые иконки; их швырнули далеко в траву котлована, и в костре они не были. Наконец, зубы горят хуже всего; между тем при всей тщательности розысков нигде, ни в кострах, ни в почве, ни в засыпке шахты ни одного зуба не найдено. По мнению комиссии, головы Членов Царской Семьи и убитых вместе с Ними приближённых были заспиртованы в трёх доставленных в лес железных бочках, упакованы в деревянные ящики и отвезены Исааком Голощёкиным в Москву Янкелю Свердлову в качестве безусловного подтверждения, что указания изуверов центра в точности выполнены изуверами на месте». К сказанному следует добавить, что декапитация может носить не столько форму отчётности, сколько разновидности ритуала, поскольку каббала утверждает: душа обезглавленного человека в новое тело переселиться уже не может.
Расследование Соколова позволяет увидеть важнейший акт мiровой истории не как очередное событие, а как судьбоносное проявление духовной борьбы, в которой участвуют не только человеческие силы. И вот мы видим, как в Екатеринбург приходит шифровка от Свердлова: Царская Семья подлежит уничтожению. Свердлов, в свою очередь, получает приказ из Америки. От главного «спонсора» Октябрьского переворота Янкеля Шиффа. Откуда поступила команда Шиффу? Из бездны! Оттуда же, из каббалистического за-зеркалья, прибыл в уральский город и загадочный человек в чёрном, с чёрной как смоль бородой... В сопровождении охраны он вышел из вагона. Ждать ему осталось недолго. И вот он спускается в помещение, где ещё стоит пороховой дым. Где пахнет кровью. И на южной стене Расстрельной комнаты выводит слова на дурном немецком:
Beltazsar ward in selbiger Nacht
Von seinen kneichen ungebrachn
Искажённое из Гейне: «Валтасар был в эту ночь убит своими подданными». У Гейне имя библейского царя передано как «Bulthasar», а автор надписи изображает его так - «Beltazsar» то есть «Белый Царь», давая понять, что это приговор русскому Царю, именуемому в народе Белым Царём.
Полторы сотни фотографий, лабораторные исследования бурых пятен крови на досках пола Расстрельной комнаты, пробы грунта, пропитанного человеческим жиром (из костров на Ганиной Яме), обожжённые лоскуты одежды и кожи... А затем, ввиду опасного приближения большевиков, - опасный путь через Омск и Читу на Харбин для спасения следственного материала. Соколов - снова в лаптях и армячке. Только в котомочке его - уникальные документы. Офицеры-патриоты помогали переправить за рубеж ящики с многочисленными уликами. (К сожалению, по дороге во Владивосток из 50 ящиков дошло лишь 29).
16 июня 1920 года Николай Алексеевич прибыл в Париж, в предместье которого поселился. Здесь он писал отчёт о расследовании убийства Царской Семьи для вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны. Восемь томов дела подготовлены для передачи в суд... Но кто будет судить истинных убийц и их кураторов в современном мiре?! После смерти Соколова сделано всё, чтобы доказать, будто преступление в Екатеринбурге - это «обычное русское убийство».
Меж тем еще 4 января 1919 года прокурор Екатеринбургского окружного суда предложил Сергееву (следователю, предшественнику Соколова) изъять из Екатеринбургской телеграфной конторы все подлинные телеграммы большевиков. Предстояла дешифровка. Соколов организовал её уже в Европе: «...мне удалось найти то русское лицо, о котором всегда было известно как о человеке совершенно исключительных способностей и опыта в этой области. 25 августа 1920 года он получил содержание телеграммы. 15 сентября... я имел её у себя расшифрованной».
Телеграфные ленты и стали той осязаемой ниточкой, которая вела в ад мировой закулисы. Вот Свердлов вызывает к аппарату Юровского, сообщает ему, что на его донесении в Америку об опасности захвата Царской Семьи белогвардейцами или немцами последовал приказ, подписанный Шиффом, о «необходимости ликвидировать всю Семью».
Приказ этот был передан в Москву через Американскую миссию, находившуюся тогда в Вологде. Юровский, по-видимому, не решался сразу привести в исполнение этот приказ. На следующий день он вызывает к аппарату Свердлова и высказывает мнение о необходимости убийства лишь Царя, Семью же он предлагал эвакуировать.
Свердлов снова категорически подтверждает приказание: убить всю Семью. Выполнение этого приказа ставит под личную ответственность Юровского. На следующий день приказ выполняется. Донесение поступает Свердлову. Он сообщил об этом ЦИКу.
Вскоре после смерти Соколова в эмигрантской газете, издававшейся в Белграде, появилась статья, в которой рассказывалось, что незадолго до кончины следователь конфиденциально вызывал к себе своего старого друга. Этот человек видел и оригиналы телеграфных лент, и их расшифрованный текст. Соколов, как можно понять из его письма своему другу, считал себя «обречённым», а потому он и просил того прибыть к нему во Францию, чтобы передать лично этому другу факты и документы чрезвычайной важности. Доверять почте этот материал Соколов не решался, так как письма его по большей части не доходили до адресатов. Кроме того, Соколов просил друга ехать с ним в Америку к Форду. Знаменитый автопромышленник приглашал русского следователя как главного свидетеля по делу возбуждаемого им процесса против банкирского дома (основанного Шиффом) «Кун, Лёб и К». Процесс этот должен был начаться в феврале 1925 года. (Однако Форд, после нескольких покушений на его жизнь и под угрозой банкротства, был вынужден извиниться перед банкирами за свой «антисемитизм», признал все свои статьи «ошибочными» и больше не касался этой темы.)
Исследователь О.А.Платонов установил личности и автора белградской статьи, и упоминаемого в ней друга Соколова. Автором оказался доктор К.Н.Финс, а другом - А. Шиншин.
Нет, смерть Н.А.Соколова была не естественной. Это было тщательно подготовленное убийство. Его совершили силы, для которых расследование убийства Царской Семьи представляло прямую угрозу. Наступит время, и это тайное мученичество Соколова за Христа, за Царя, за Россию станет явным. Придёт время, и его взгляд на историю - страшный сначала для руководителей цареубийц, потом - для заказчиков и наводивших туман борзописцев, наконец, для руководителей «очень квалифицированных и очень православных комиссий», бледнеющих и двумя руками хватающихся за стул, на котором сидят, при одном слове «ритуальное», - этот взгляд будет признан единственно верным.
На скромной могиле Соколова во французском городе Сальбри начертаны слова из Псалтири: «Правда Твоя - правда вовеки!» Но существует великий исторический и духовный памятник Н.А.Соколову. Это свод документов по расследованию убийства Царской Семьи. Свод этот нельзя путать с широко известной книгой, на которой стоит имя следователя, - «Убийство Царской Семьи». Она впервые увидела свет во Франции на следующий год после смерти Н.А.Соколова стараниями князя Н.В.Орлова. Известно, что на французское издательство «Рiоп», первым выпустившее книгу, оказывалось мощное давление с целью не допустить этого издания. Причём люди, приходившие к издателю и угрожавшие неприятностями, - масоны Милюков и князь Львов.
Здесь - ещё одна странность. Почему, продолжая активно работать над расследованием, Соколов неожиданно передал документы следствия князю Н.В.Орлову? Кстати, в 1990 году племянница князя почти за миллион долларов продала следственное дело на аукционе «Сотби». В прессе сообщалось, что материалы вернутся в Россию, но, похоже, «за кулисой» они остаются по сей день.
Книга, изданная Орловым, имеет ряд странностей. Теме ритуального убийства и причастности к нему евреев не уделено внимания. Кроме того, зная исключительную преданность Соколова Царской Семье (свидетельство генерала Дитерихса), странно читать его критические замечания в адрес «истерички» и «религиозной фанатички» Государыни Александры Феодоровны, которая якобы диктовала Государю свою волю в управлении страной, и потому всё пришло к краху...
Кем же был первый публикатор Соколова? Князь Николай Владимирович Орлов в 1924 году был ещё молод и, по-видимому, выступал в роли «попечителя» и «благодетеля» Соколова не сам от себя, а по поручению своего клана. Ведь он - сын князя Владимира Николаевича Орлова, начальника военно-походной канцелярии Государя, масона, заклятого врага Государыни Александры Феодоровны. При Дворе Императора он был главным источником самых грязных сплетен об Императрице, царских дочерях и Григории Распутине, за что уволен Государем с должности, удалён из Александровского дворца, переведён на службу к своему покровителю Великому князю Николаю Николаевичу.
Родня жены публикатора и того хуже. Её отец - Великий князь Пётр Николаевич Романов и её дядя - Великий князь Николай Николаевич, оба масоны, предавшие своего Императора и накануне революции составившие самое злое гнездо интриг против Государя.
До сих пор не ясно, как следователь мог принять помощь от ближайшего родственника Николая Николаевича и доверить ему свои записки. Либо князь Н. В. Орлов при встречах с Соколовым скрывал свою принадлежность к этому клану, либо контактов между Орловым и Соколовым просто не было, и материалы были изъяты князем после смерти следователя.
В предисловии за подписью князя Н. В. Орлова утверждается: «Соколову пришлось много и болезненно бороться за отстояние этой правды от тех, кто пытался использовать её в своих личных целях... Он решился сам огласить истину - сам от себя, а не под флагом какой бы то ни было политической партии». Похоже, эта фраза выдаёт главную цель публикаторов: представить цензурированный и искорёженный ими труд Соколова как истину в последней инстанции и противопоставить её книгам таких «антисемитов», как Дитерихс и Вильтон (книга Роберта Вильтона вышла в Лондоне в 1920 году).
Нет, лукавил князь Орлов. Соколов принадлежал именно к «партии». К той части русских эмигрантов, которые видели в цареубийстве начало сатанинского ига над Россией. И именно он, провинциальный русский следователь, «из мужиков», сделал важнейший историософский вывод: «Страдания Царя - это страдания России».
Николай Алексеевич Соколов
Соколов Николай Алексеевич (1880 - 23.11.1924), следователь по делу об убийстве Царской Семьи. Назначен А. В. Колчаком в феврале 1919. Будучи убежденным православным монархистом, отнесся к расследованию с чувством глубокой ответственности и благоговения.
За короткий срок, работая без отдыха с утра и до поздней ночи, Соколов сумел собрать множество вещественных доказательств и опросить сотни свидетелей.
Из материалов дела, собранных Соколовым, следует, что убийство Царской Семьи носило ритуальный характер. Для организаторов убийства гибель царя означала мистическо-символическое разрушение Русского православного государства. Соколов официально задокументировал надписи, свидетельствующие об этом, и даже вырезал их из стены как вещественные доказательства ритуального преступления.
В 1920 году Соколов бежал из России. Во Франции он продолжил свое расследование, опрашивая доступных ему свидетелей. Однако до конца своего расследования он не довел - был найден мертвым в саду дома, где жил. Его незаконченная книга “Убийство царской семьи ” была опубликована посмертно в 1925 году.
прозаик и журналист конца XIX и начала XX веков, автор бульварных романов .В самом крупном произведении цикла - романе «Ариасвати» - рассказывается, как мелкопоместный костромской дворянин Андрей Иванович Грачёв с помощью построенного им «гиппогрифа» (аэростата с электромоторами , непонятно откуда берущими энергию), попадает на остров в Тихом океане , где открывает следы давно погибшей цивилизации - храмы, башни, мощеные камнем дороги, обширный подземный лабиринт. В одном из заброшенных храмов он находит тело красавицы, сохранившееся нетленным, благодаря ныне утерянным знаниям, а рядом - алюминиевые таблички с письменами, содержащими инструкции по ее оживлению, а также историю этой древней цивилизации. В конце концов выясняется, что это письмена алфавита ариев - общих предков индийцев и славян. Расшифровав их, герой тут же устремляется на остров, но, к его разочарованию, красавица Ариасвати уже оживлена местным странником.
Публикации
- Соколов Н. Остров Опасный: Роман // Природа и люди (СПб.) . - 1891. - № 24-28 .
- Соколов Н. Белокурая красавица // Природа и люди (СПб.). - 1891. - № 7-9 .
- Соколов Н. Ариасвати: Роман // Природа и люди (СПб.). - 1893. - № 22-52 .
- Соколов Н. Ариасвати: Роман в трёх частях. - СПб. : Изд-во П. П. Сойкина, 1909. - 484 с.
Напишите отзыв о статье "Соколов, Николай Н."
Ссылки
- // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова . - Минск : ИКО «Галаксиас», 1995. - 694 с. - ISBN 985-6269-01-6 .
- Барановский А. .
- Бугров В. , Халымбаджа И. Фантастика в дореволюционной русской литературе: Опыт биобиблиографии // Поиск-83. - Свердловск, 1983. - С. 328-352 .
- Ревич В. А. . - М .: Знание, 1979. - (Новое в жизни, науке, технике. Серия: литература. - 1979. - № 6).
- Кадиков Р.
Примечания
| Это заготовка статьи о научной фантастике . Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Соколов, Николай Н.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.
Пока происходят споры и интриги о будущем поле сражения, пока мы отыскиваем французов, ошибившись в их месте нахождения, французы натыкаются на дивизию Неверовского и подходят к самым стенам Смоленска.
Надо принять неожиданное сражение в Смоленске, чтобы спасти свои сообщения. Сражение дается. Убиваются тысячи с той и с другой стороны.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.
Николай Соколов
(1882 г.-1924 г.)
Николай Алексеевич Соколов родился в 1882 году в г. Мокшане Пензенской губернии. Образование свое получил в Пензенской мужской гимназии, а затем окончил Харьковский университет по юридическому факультету. Служба его по Судебному Ведомству протекала преимущественно в родной ему Пензенской губернии. Близкий по своему рождению к простому народу, Соколов прослужил среди знакомой ему крестьянской среды, психологию которой он тонко понимал, изучив ее в своей борьбе с преступлениями мужичьего мира, порой изобилующими комическими сценками, порой переходящими в темную, тяжелую и кровавую драму. Своей работой и своими талантами Соколов создал себе славу выдающегося следователя не только среди служебных кругов, но и среди простого народа, который его знал и любил.
Революция застала его в должности Судебного Следователя по важнейшим делам. После большевистского переворота Соколов переоделся крестьянином, ушел из Пензы и слился с мужичьей средой. Он был так близок к этому миру, что жизнь в нем была ему по сердцу, и, как он часто говорил,- он мог бы в нем остаться. Но долг звал. В Сибири поднималось знамя национальной борьбы с захватчиками власти, и Соколов пешком пробрался туда. Там его ожидала тяжелая работа. Он получил назначение на должность Судебного Следователя по особо важным делам Омского Окружного Суда, и ему вскоре было поручено следствие об убийстве Царской Семьи. Этому делу он отдался всей душой. Сложная и трудная сама по себе, его задача еще осложнялась обстановкой гражданской войны. Неутомимый работник, Соколов продолжал вырывать у рудника при «Четырех Братьях» его ужасную тайну до самой последней минуты - когда красные разведчики уже буквально подходили к самому руднику. А затем - длинный и опасный путь через всю Сибирь для спасения следственного материала. После гибели Адмирала Колчака Соколов выбрался в Европу.
Здесь ожидал его еще ряд разочарований и тяжких испытаний. Одинокому, никем не поддержанному, глубоко убежденному в исключительной важности правды об убийстве Царя и Его Семьи, считавшему, что эта правда - достояние будущей Национальной России, что она должна быть сохранена для русского народа, Соколову пришлось много и болезненно бороться за отстояние этой правды от тех, кто пытались использовать ее в своих личных целях. Одни требовали во что бы то ни стало молчания - ибо факт смерти Царя был для них невыгоден, другие, наоборот, желали использовать этот факт в угоду своим личным интересам.
Непоколебим в этом был Николай Алексеевич. «Правда о смерти Царя - правда о страданиях России»,- говорил он и оберегал эту правду для будущих поколений, охраняя ее от всех посягательств политических интриг. Он решился сам огласить истину - сам от себя, а не под флагом какой бы то ни было политической партии. И может быть, придет время, когда будущая Россия скажет ему свое великое спасибо и почтит память его как светлого, чистого борца за Истину.Смерть настигла его посреди работы. Недаром прошел он через тяжкие испытания - сердце у него уже давно было серьезно больно. Врачи требовали абсолютного отдыха - и физического, и душевного. Но Николай Алексеевич не мог отдохнуть. Болезненно переживал он свою тяжелую борьбу в непроглядной обстановке эмигрантства.
23 ноября Николай Алексеевич внезапно скончался от разрыва сердца в местечке Сальбри, во Франции, где и похоронен.
Над его скромной могилой на деревенском французском кладбище друзьями его поставлен крест, на котором написано: «Правда Твоя - Правда во веки».
16.10.2015
Следователь по делу об убийстве царской семьи настаивал на его ритуальном характере и загадочно умер в Париже в 1924 году.
23 ноября 1924 года, в садике у своего французского дома, был найден мертвым 42-летний Николай Алексеевич Соколов. Согласно официальной версии, смерть наступила от разрыва сердца, однако ее обстоятельства вызвали немало кривотолков (например, сообщалось, что он погиб и от отравления, и от огнестрельного ранения).
Загадочность этой смерти связана с тем, что Соколов был не просто одним из многочисленных русских эмигрантов, а следователем по делу об убийстве императора Николая II и его семьи. Он шесть лет занимался расследованием этого преступления, из них пять лет - за границей. То есть он был обладателем уникальной информации. При этом часть собранных им документов пропала, а с тем, что осталось, явно потом «поработали», сделав все, чтобы доказать, будто жуткое злодеяние в Екатеринбурге было «обыч-ным русским убийством».
Николай Алексеевич Соколов родился 21 мая 1882 года в Мокшане Пензенской губернии, в купеческой семье. Он окончил гимназию в Пензе, затем - юридический факультет Харьковского университета и в 1907 году стал судебным следователем Краснослободского участка родного Мокшанского уезда. В это непростое время Соколов обратил на себя внимание, участвуя в расследовании многих непростых дел, и в 1911 году его назначили следователем по важнейшим делам Пензенского окружного суда.
В 1914 году он получил звание надворного советника, что по военной табели о рангах соответствует чину подполковника. Несмотря на относительную молодость, он был избран председателем Союза судебных следователей Пензенского окружного суда, что говорит о многом.
КРОВАВАЯ КУПЕЛЬ РЕВОЛЮЦИЙ
Февральскую и особенно Октябрьскую революцию Соколов воспринял как катастрофу. Он с болью принял известие об отречении императора Николая II и решительно отказался сотрудничать с советской властью. Напротив, он уволился со службы и, переодевшись крестьянином, отправился пешком в Сибирь, к белым.
Скрываясь от большевиков во время своего бегства из Пензы (а он двигался через Сызрань и Уфу), Николай Алексеевич вскоре стал похож на настоящего бродягу. И тут его доброе и справедливое отношение к преступникам, проявленное в прошлом, спасло ему жизнь.
В книге Михаила Константиновича Дитерихса, которого в свое время Колчак назначил руководителем комиссии по расследованию убийства императорской семьи (потом генерал Дитерихс был начальником штаба Колчака), есть рассказ о том, как в одной деревне Соколов случайно наткнулся на мужика, за три года до этого изобличенного им в ограблении и убийстве. Мужик был осужден на длительный срок, однако революция освободила его и дала ему возможность вернуться в родную деревню. Он, конечно же, узнал Соколова, и Соколов узнал его.
Кругом были красноармейцы, и мужик мог легко отомстить. Однако недавний «убивец» не сделал этого, пригласил бывшего следователя к себе в избу, накормил и дал переночевать. А наутро, отправляя Николая Алексеевича, принес ему старую шапку и подал со словами: «На, возьми вот, твоя шапка уж больно хороша, догадаются».
СЛЕДОВАТЕЛЬ ПО ОСОБО ВАЖНЫМ ДЕЛАМ
Добравшись до белых, Соколов получил назначение в Омский окружной суд судебным следователем по особо важным делам. Надо сказать, что Екатеринбург был отбит у большевиков 25 июля 1918 года. И уже 30 июля началось судебное расследование по делу об убийстве императорской семьи. Первоначально оно было доверено судебному следователю Екатеринбургского окружного суда А. П. Намёткину. Затем дело у него отобрали и передали члену суда И. А. Сергееву.
18 ноября 1918 года верховная власть была сконцентрирована в руках адмирала Колчака. 17 января 1919 года адмирал дал приказ упомянутому генералу Дитерихсу, чтобы тот представил ему все найденные вещи императорской семьи, а также все материалы следствия. В соответствии с этим приказом судья Сергеев, постановлением от 25 января 1919 года, выдал генералу Дитерихсу протоколы следствия и все вещественные доказательства, а в первых числах февраля генерал доставил все это в Омск, в распоряжение Верховного правителя.
5 февраля адмирал Колчак вызвал к себе Н. А. Соколова и приказал ему ознакомиться с материалами дела, а затем представить свое мнение о дальнейшем порядке расследования.
7 февраля 1919 года Соколов получил соответствующее распоряжение от министра юстиции. В тот же день он принял от генерала Дитерихса все протоколы следствия и вещественные доказательства, и именно с этого момента уже Николай Алексеевич начал свой тяжелейший труд по раскрытию убийства бывшего императора и членов его семьи.
Сам он потом написал: «Мне было поручено производить расследование убийства императора и его семьи. С юридической точки зрения я старался сделать все возможное, чтобы найти истину и довести ее до будущих поколений».
«Верховный правитель России.
№ 588/Б 32, город Омск.
ВСЕМ
Настоящим повелеваю всем местам и лицам исполнять беспрекословно и точно все законные требования судебного следователя по особо важным делам Н. А. Соколова и оказывать ему содействие при выполнении возложенных на него по моей воле обязанностей по производству предварительных следствий об убийстве бывшего императора, его семьи и великих князей.
Адмирал А. Колчак.
Исполняющий обязанности директора канцелярии
Верховного правителя генерал-майор В. Мартьянов».
ОБЛОЖКА ДЕЛА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ ПО УБИЙСТВУ НИКОЛАЯ II
РАССЛЕДОВАНИЕ СОКОЛОВА
4 марта 1919 года Н. А. Соколов выехал в Екатеринбург и в Алапаевск. Там он работал до 11 июня 1919 года. Он лично осмотрел дом Ипатьева в Екатеринбурге, находил очевидцев и допрашивал свидетелей. К сожалению, дело попало в руки Соколова с большим опозданием, из-за чего немало следов и деталей преступления успели пропасть.
Как только сошел снег, Соколов организовал поисковые работы в зловещем урочище Четырех Братьев и на много километров вокруг. Всего было обследовано 29 шахт. После этого следователь сделал вывод: императорская семья была убита, трупы расчленены и сожжены при помощи керосина, а обугленные останки уничтожены серной кислотой.
В ходе проведенного кропотливого расследования было установлено, что, помимо семьи бывшего императора, в 1918-1919 годах была уничтожена «целая группа Романовых», по тем или иным причинам оставшихся в России. Первым был убит в Перми великий князь Михаил Александрович. Плюс в Петрограде были расстреляны великие князья Павел Александрович, Дмитрий Константинович, Николай Михайлович и Георгий Михайлович.
А ровно через сутки после убийства в Екатеринбурге в Алапаевске были казнены великие князья Сергей Михайлович, Игорь Константинович, Иоанн Кон-стантинович, Константин Константинович, князь Владимир Палей, сестра императрицы Елизавета Фёдоровна и инокиня Варвара (в миру Варвара Алексеевна Яковлева).
Непосредственный начальник Н. А. Соколова генерал Дитерихс, характеризуя все эти убийства, назвал их «особо исключительными по зверству и изуверству, полными великого значения, характера и смысла для будущей истории русского народа».
Сам же Николай Алексеевич в конце февраля 1919 года опубликовал в омской газете «Заря» некоторые результаты своего расследования по делу об убийстве Николая II и его семьи.
После захвата Екатеринбурга красными (15 июля 1919 года) Соколов продолжил свою работу. Во время отступления белых он проводил допросы свидетелей и экспертизы. Затем последовал длинный и опасный путь через Омск и Читу на Харбин: надо было спасать следственные материалы.
ИЗ СИБИРИ - В ЕВРОПУ
В декабре 1924 года в белградской газете «Новое время» была опубликована статья «На могиле Н. А. Соколова», подписанная неким А. Ириным. Кто такой этот Ирин? По одной из версий, это мог быть Борис Львович Бразоль, служивший в свое время помощником министра юстиции И. Г. Щегловитова и бывший одним из активнейших деятелей «Чёрной сотни».
Он лично знал Соколова, и в статье он написал:
«В Харбине Соколов явился к английскому дипломатическому представителю, объяснил ему, какой драгоценный груз везет он, а потому просил защиты и содействия к вывозу дела в Европу. Английский дипломат отнесся в Соколову весьма сочувственно. Он не сомневался, что правительство разрешит пойти навстречу просителю, и в тот же день телеграфировал в Лондон. Ответ был совершенно неожиданный: Ллойд Джордж приказал прекратить всякие сношения с Соколовым, предоставив самому озаботиться судьбой порученного ему дела.
После отказа англичан помочь в спасении следствия об убийстве семьи двоюродного брата их короля, Соколов обратился к французскому генералу Жанену, который предоставил Соколову купе в своем поезде. Благодаря этому обстоятельству, Соколов благополучно прибыл в Пекин […] Жанен считал своим долгом помочь Соколову, чем мог, а потому на свой страх и риск принял от следователя весь следственный материал с вещественными доказательствами и доставил его в полной сохранности в Париж, где сдал российскому послу Гирсу. Вслед за тем прибыл в Париж и Соколов».
Отметим, что Морис Жанен был главой французской миссии при правительстве Колчака, и это именно он помог Соколову добраться до Франции. И там дотошный следователь продолжил работать, допрашивая всех, кто имел к этому делу хоть какое-то отношение. Он был совершенно уверен, что следствие еще далеко не закончено.
К сожалению, из 50 ящиков с документами и уликами из Сибири во Владивосток добралось лишь 29. Часть следственных материалов пропала по пути в Европу, еще часть - после загадочной смерти Соколова.
СОКОЛОВ В ПАРИЖЕ
16 июня 1920 года Соколов прибыл в Париж. Во Франции он составил отчет о расследовании убийства императорской семьи для вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Восемь томов дела были подготовлены для передачи в суд.
Николай Алексеевич писал: «Никакой исторический процесс немыслим вне представлений прошлого. В этом нашем прошлом - тяжкое злодеяние: убийство царя и его семьи. Правдивым рассказом я полагал бы послужить моему родному народу».
И, надо сказать, часть материалов следствия была им опубликована в 1924 году на французском языке (Nicolas Sokoloff. Enquête judiciaire sur l’assassinat de la Famille Impériale Russe. Paris, 1924).
Упомянутый А. Ирин в статье «На могиле Н. А. Соколова», опубликованной в декабре 1924 года в белградской газете «Новое время», утверждает, что Николай Алексеевич был обречен «на преждевременную смерть в тот день, когда покойный адмирал Колчак повелел ему приступить к производству следствия о цареубийстве».
Кстати, так же «вдруг» и тоже во Франции (через два месяца после смерти Соколова) умер и Роберт Арчибальд Вильтон. Ему не было и шестидесяти, а знаменит этот англичанин тем, что работал в России в годы Первой мировой войны, Октябрьской революции и Гражданской войны. А еще он автор книги «Последние дни Романовых». Он приехал в Екатеринбург в апреле 1919 года и стал… одним из активнейших участников расследования обстоятельств убийства императорской семьи. Наверное, продолжать не надо? Добавим лишь, что Вильтон по поручению Соколова хранил у себя один из экземпляров следственного дела.
На фото: МОГИЛА Н.А. СОКОЛОВА
ВТОРАЯ КНИГА СОКОЛОВА
Что же касается Соколова, то его незаконченная книга «Убийство царской семьи» была напечатана в 1925 году. Она впервые увидела свет во Франции, благодаря стараниям князя Николая Владимировича Орлова, друга покойного, тоже проживавшего в Сальбри.
Издания 1924 и 1925 года (на французском и на русском языках) очень сильно отличаются друг от друга, и, по мнению некоторых историков, вторая книга имеет явные признаки редактирования посторонними лицами. В силу этого полное авторство Соколова ставится под сомнение, и сравнение данного издания с работой того же Вильтона дает для этого основания. Во всяком случае, в книге имеется ряд сокращений относительно обстоятельств убийства, его участников и организаторов и т. д.
Сам Соколов писал: «Я отнюдь не претендую на то, что мне известны все факты и через них вся истина. Но до сего времени она мне известна более, чем кому-либо». А вот доктор филологических наук Т. Л. Миронова, специально занимавшаяся этим вопросом, утверж-дает, что его посмертная книга была «закончена» заинтересованными в сокрытии истины людьми, что фальсификаторы «вычеркивали невыгодные им куски текста» и «имели наглость вписать в текст Соколова откровенно клеветнические главы и параграфы». Короче говоря, получается, что книга эта - очень важный источник по истории цареубийства, но «доверять ей целиком нельзя», ибо это «частично фальсифицированный документ».
Князь Н. В. Орлов в предисловии к книге предупреждает, что она не была закончена автором. Но это мы и так знаем, а вот кто такой был этот Орлов? Он был сыном князя В. Н. Орлова, начальника военно-походной канцелярии императора, масона и заклятого врага императрицы Александры Фёдоровны, которого уволили с этой должности и удалили из дворца.
Сам Н. В. Орлов в 1925 году был еще очень молод, но он, по мнению Т. Л. Мироновой, «выступал в роли «попечителя» и «благодетеля» Соколова не сам от себя, а по поручению своего клана». А клан это включал в себя не только отца, но и жену (ею была великая княжна Надежда Петровна Романова), а через нее - ее отца великого князя Петра Николаевича и ее дядю великого князя Николая Николаевича, предавших императора и накануне революции составивших гнездо интриг против него.
Что же изменили в книге Соколова заинтересованные в этом лица? По мнению Т. Л. Мироновой, «при внесении изменений в этот документ фальсификаторами был снят вопрос о ритуальном убийстве, показано, что главными виновниками гибели царской семьи были русские люди, вина за гибель России и самодержавия возложена на императора и императрицу, а их убийство представлено как неизбежное следствие тесного общения с Григорием Распутиным».
Следователь Н. А. Соколов установил, что непосредственным убийцей императора Николая II и 13-летнего наследника Алексея был комендант Ипатьевского дома чекист Янкель Хаимович Юровский. Соколов пишет:
«Юровский сказал несколько слов, обращаясь к государю, и первый же выс-трелил в государя. Тут же раздались зал-пы злодеев, и все они пали мертвыми. Смерть всех была моментальной, кроме Алексея Николаевича и одной из княжон, видимо, Анастасии Николаевны. Алексея Николаевича Янкель Юровский добил из револьвера, Анастасию Николаевну - кто-то из остальных».
Что касается «остальных», то Юровский явно сомневался в готовности русских людей без суда и следствия расстрелять Романовых, а посему он привел в Ипатьевский дом интернациональную команду палачей. Все они по-русски не говорили и были отнюдь не «русскими рабочими», как утверждают некоторые.
Плюс следствие доказало, что организацией убийства руководил лично Я. М. Свердлов, сын гравера Мираима Израилевича Свердлова. Именно к Свердлову сходились все нити этого ритуального кровопролития…
Кроме того, Соколов собирал сведения о причастности к убийству совсем не русского по национальности банкира Джейкоба (Якова) Шиффа, финансировавшего революцию в России.
Однако, странным образом, в изданной в 1925 году книге «Убийство царской семьи» теме ритуального убийства и причастности к этому людей определенной национальности не уделено внимания.
А. Ирин в статье, опубликованной в декабре 1924 года в белградской газете «Новое время», выражается по этому поводу вполне определенно. Он утверж-дает, что приезд Соколова в Париж был очень опасен для людей определенной национальности, и для них неотложной задачей стала «необходимость если не подорвать вовсе доверие к работе Соколова, то по возможности ослабить впечатление, могущее быть от оглашения некоторых обстоятельств цареубийства».
Также в статье сказано:
«Следователь оперировал с неопровержимыми доказательствами той непреложной истины, что убийство царской семьи было задумано, руководимо и приведено в исполнение при руководящем и непосредственном участии евреев […] Весь заговор об убийстве царской семьи и членов императорской фамилии был сосредоточен всецело в руках Янкеля Свердлова, непосредственными исполнителями распоряжений которого были его сородичи».
КОНТАКТЫ С ГЕНРИ ФОРДОМ
Представляет интерес и такой факт: Соколов должен был поехать в Америку к автопромышленнику Генри Форду, известному своими антисемитскими взглядами. Тот приглашал его в качестве главного свидетеля на готовившийся процесс против… в том числе и банкирского дома, основанного Шиффом.
А. Ирин рассказывает об этом так: «Историю поездки Соколова к Форду можно изложить в двух словах. В прошлом году […] я получил предложение поставить в известность Соколова, что его работой интересуется известный автомобильный король Форд, ввиду предстоящего процесса». По его словам, Форд «был очень заинтересован в сущности соколовской работы и изъявил желание лично расспросить его о результатах следствия».
Не в курсе? Но в 1923 году именно Форд оплатил поездку Бразоля (если он и есть этот самый Ирин) в Париж, чтобы тот приобрел у Соколова материалы по убийству императорской семьи. Но вместо материалов Бразоль привез к Форду самого Соколова. В 1979 году Том Мангольд и Энтони Саммерс издали книгу «Дело Романовых, или Расстрел, которого не было», и в ней утверждается, что приехал с Соколовым и князь Н. В. Орлов.
Соколов якобы выглядел «очень нервным и очень измученным человеком». Но переговоры с Фордом были внезапно прерваны, а один из сотрудников Форда потом написал: «Документы Соколова очень похожи на истину, но, конечно, невозможно утверждать эти факты без тщательного исследования их содержания».
Итак, в 1923 году Генри Форд пригласил Соколова для ознакомления с результатами его расследования. Процесс должен был начаться в феврале 1925 года, а 23 ноября 1924 года, как уже говорилось, Соколов «внезапно умер». И что характерно, во время встречи следователя с автомобильным королем последний советовал ему не возвращаться в Европу, говоря, что это возвращение грозит ему опасностью. Но Соколов не послушал Форда, имевшего, наверное, веские основания говорить то, что он говорил.
В итоге Форд «уладил конфликт» во внесудебном порядке, в том числе с помощью выплаты весьма крупной суммы. При этом он отказался от своих антисемитских утверждений и направил в прессу письмо с извинениями. А на скромной могиле Николая Алексеевича Соколова во французском городке Сальбри выбиты слова из Псалтири: «Правда Твоя - правда вовеки!»
Авторы:
